Краткие выдержки из Монографии Рустама Ибрагимова в пяти томах «Имам Шамиль – Восхождение к миру».

 

Писатель, драматург Иван Николаевич Захарьин в 1860 году по долгу службы посетил имама Шамиля в Калуге. Оставил воспоминание о происшествии на встрече русских офицеров с имамом (Вестник Европы, № 8, т. IV, 1898).

Цитата:

«Согласно распоряжению военного министра, все приезжающие в Калугу офицеры, от прапорщика и до генерала включительно, были обязаны являться и представляться имаму Шамилю».

 

 

Хочется задать вопрос всем «шамилеедам» и невеждам.

Мог ли военный министр в здравом уме отдать такое «распоряжение», чтобы все приезжающие офицеры «от прапорщика и до генерала включительно» были обязаны лично представиться «военнопленному» Шамилю?

Уважаемые читатели, а Вы как считаете?

 

 

 

Захарьин подробно и красочно описывает происшествие.

Один из офицеров, поручик Орлов, на вопрос имама, за что он получил Георгиевский крест, ответил:

 

 «За штурм аула Китури, когда был взят в плен наиб Хаджи­-Магомет».

 

 

 

 

 

Цитата Захарьина:

«…Едва только переводчик успел передать Шамилю ответ, как этот усталый и флегматичный с виду старик мгновенно выпрямил свой сутуловатый согнутый стан, брови его нахмурились, а глаза блеснули недобрым светом».

В этом незаинтересованном повествовании Захарьина характерно показана искренняя реакция имама Шамиля, не терпевшего ложь, лицемерие.

 

 

 

Цитата Захарьина:

«…В то же время шевельнулась и вся его свита, которая до того стояла манекенами.

Руновский побледнел и завертелся на своем месте. Мы все поняли, что произошло что-то особенное, неприятное.

Вдруг Шамиль быстро проговорил, два раза подряд, какую-то фразу, в которой упоминалось имя того же Хаджи-Магомета, оказавшего, как объяснилось после, отчаянное сопротивление (в августе 1858 года) нашему отряду, которым командовал генерал-лейтенант барон Вревский, раненый в этом деле двумя пулями, от которых вскоре и умер.

 

 

– Имам говорит, что Хаджи-Магомет был взят в плен мертвым, – проговорил сконфуженный Грамов (переводчик – прим. авт.).

А между тем Шамиль, все еще хмурый и видимо недовольный, поднялся с своего места; это означало, что наша аудиенция была окончена, и мы стали откланиваться…»

Приведенное свидетельство Захарьина реально показывает статус и высокое положение имама Шамиля в Калуге, наделенного полномочиями по своему усмотрению назначать и прекращать аудиенции, выпроваживать офицеров, генералов, принимать никем и ничем не ограниченные властные решения.

Далее (цитата):

«…Едва только мы спустились в нижний этаж, как Руновский накинулся на сконфуженного Орлова: «Что вы наделали?! Как можно было говорить Шамилю такие вещи!..»

 

Реакция пристава Аполлона Руновского объективно показывает независимое от пристава положение Шамиля и роль самого пристава при Шамиле.

 

 

«Инструкция» приставу и его помощнику. Цитата:

«Пристав и его помощник, в качестве лиц, которым правительство вверяет надзор за Шамилем, должны в этом звании быть советниками и руководителями его, ограждать от всего, что могло бы отягощать его положение и в уважительных просьбах быть за него ходатаями».

 

 

Далее у Захарьина:

«Орлов оправдывался, ссылаясь на официальную реляцию о деле под Китури, в которой Хаджи-Магомет был показан «взятым в плен»… и что лишь на другой день после битвы было отправлено дополнительное донесение, в котором сообщалось, что пленный наиб «умер от ран»…

В действительности же было так, как говорил Шамиль: то есть, Хаджи-Магомет был найден мертвым в башне, в которой он защищался до последнего вздоха, получив множество ран.

А для того, чтобы реляция казалась пышнее и победоноснее, в ней начальство немножко прихвастнуло, упомянув о таком трофее, как «пленный» предводитель… в расчете, конечно, на более щедрые награды за дело.

Так неловко закончилось наше представление Шамилю».

 

Это свидетельствует русский офицер, которого нельзя заподозрить в необъективности или предвзятости.

Искренняя реакция Шамиля на ложь русского офицера Орлова о «пленении» наиба Хаджи-Магомета неопровержимо разоблачает фабрикации царской пропаганды и клевету заказных лжеисториков о «пленении» самого имама Шамиля.

Шамиль никогда и никому не позволял в своем присутствии клеветать на горцев, очернять память правоверных мусульман ложью о «сдаче в плен».

 

Боевой дух воина-полководца Шамиля до конца жизни не был сломлен. Об этом красноречиво свидетельствует генерал-майор Б. Ф. Гринфельд в своем донесении о прибытии и пребывании Шамиля в Калуге от 22 ноября 1859 года (№ 107):


«При одном случае во время приличного разговора некто спросил Шамиля, в каком направлении теперь его воинский дух.

Шамиль отвечал, что под старость он желал бы насладиться спокойствием, но, если бы услышал выстрелы и стук оружия, не вытерпел бы и бросился бы в пыл битвы».

Сложно представить свидетельство, более точно характеризующее Шамиля. Ратный дух имама, по-прежнему готового «броситься в пыл битвы», был непоколебим, разум – крепок, вера – глубока.

Тщеславие, хвастливость, позерство, присвоение незаслуженной славы, клевета на мертвых противоречит ценностям ислама, законам жизни кавказских горцев. М. Ю. Лермонтов писал в очерке «Кавказец»: «…горцы… в плен не сдаются, тела свои уносят».

 

После описанной Захарьиным неподдельной реакции имама, после его искреннего негодования на ложь о Хаджи-Магомете клеветать о «сдаче в плен Шамиля» может только невежественный «историк».

 

Шейх Шамиль, Имам Шамиль,

Полководец Шамиль, Воин Шамиль

Не предавал Веру;

Не предавал свою праведную Жизнь и борьбу;

Не предавал Кодекс чести горского воина;

Не предавал героически погибших мюридов …

 

Имам Шамиль в плен не сдавался.

 

 

Вопрос к читателю:

А Вы как считаете?