Краткие выдержки из Монографии Рустама Ибрагимова в пяти томах «Имам Шамиль – Восхождение к миру».
Писатель, драматург Иван Николаевич Захарьин в 1860 году по долгу службы посетил имама Шамиля в Калуге. Оставил воспоминание о происшествии на встрече русских офицеров с имамом (Вестник Европы, № 8, т. IV, 1898).
Цитата:
«Согласно распоряжению военного министра, все приезжающие в Калугу офицеры, от прапорщика и до генерала включительно, были обязаны являться и представляться имаму Шамилю».
Хочется задать вопрос всем «шамилеедам» и невеждам.
Мог ли военный министр в здравом уме отдать такое «распоряжение», чтобы все приезжающие офицеры «от прапорщика и до генерала включительно» были обязаны лично представиться «военнопленному» Шамилю?
Уважаемые читатели, а Вы как считаете?
Захарьин подробно и красочно описывает происшествие.
Один из офицеров, поручик Орлов, на вопрос имама, за что он получил Георгиевский крест, ответил:
«За штурм аула Китури, когда был взят в плен наиб Хаджи-Магомет».
Цитата Захарьина:
«…Едва только переводчик успел передать Шамилю ответ, как этот усталый и флегматичный с виду старик мгновенно выпрямил свой сутуловатый согнутый стан, брови его нахмурились, а глаза блеснули недобрым светом».
В этом незаинтересованном повествовании Захарьина характерно показана искренняя реакция имама Шамиля, не терпевшего ложь, лицемерие.
Цитата Захарьина:
«…В то же время шевельнулась и вся его свита, которая до того стояла манекенами.
Руновский побледнел и завертелся на своем месте. Мы все поняли, что произошло что-то особенное, неприятное.
Вдруг Шамиль быстро проговорил, два раза подряд, какую-то фразу, в которой упоминалось имя того же Хаджи-Магомета, оказавшего, как объяснилось после, отчаянное сопротивление (в августе 1858 года) нашему отряду, которым командовал генерал-лейтенант барон Вревский, раненый в этом деле двумя пулями, от которых вскоре и умер.
– Имам говорит, что Хаджи-Магомет был взят в плен мертвым, – проговорил сконфуженный Грамов (переводчик – прим. авт.).
А между тем Шамиль, все еще хмурый и видимо недовольный, поднялся с своего места; это означало, что наша аудиенция была окончена, и мы стали откланиваться…»
Приведенное свидетельство Захарьина реально показывает статус и высокое положение имама Шамиля в Калуге, наделенного полномочиями по своему усмотрению назначать и прекращать аудиенции, выпроваживать офицеров, генералов, принимать никем и ничем не ограниченные властные решения.
Далее (цитата):
«…Едва только мы спустились в нижний этаж, как Руновский накинулся на сконфуженного Орлова: «Что вы наделали?! Как можно было говорить Шамилю такие вещи!..»
Реакция пристава Аполлона Руновского объективно показывает независимое от пристава положение Шамиля и роль самого пристава при Шамиле.
«Инструкция» приставу и его помощнику. Цитата:
«Пристав и его помощник, в качестве лиц, которым правительство вверяет надзор за Шамилем, должны в этом звании быть советниками и руководителями его, ограждать от всего, что могло бы отягощать его положение и в уважительных просьбах быть за него ходатаями».
Далее у Захарьина:
«Орлов оправдывался, ссылаясь на официальную реляцию о деле под Китури, в которой Хаджи-Магомет был показан «взятым в плен»… и что лишь на другой день после битвы было отправлено дополнительное донесение, в котором сообщалось, что пленный наиб «умер от ран»…
В действительности же было так, как говорил Шамиль: то есть, Хаджи-Магомет был найден мертвым в башне, в которой он защищался до последнего вздоха, получив множество ран.
А для того, чтобы реляция казалась пышнее и победоноснее, в ней начальство немножко прихвастнуло, упомянув о таком трофее, как «пленный» предводитель… в расчете, конечно, на более щедрые награды за дело.
Так неловко закончилось наше представление Шамилю».
Это свидетельствует русский офицер, которого нельзя заподозрить в необъективности или предвзятости.
Искренняя реакция Шамиля на ложь русского офицера Орлова о «пленении» наиба Хаджи-Магомета неопровержимо разоблачает фабрикации царской пропаганды и клевету заказных лжеисториков о «пленении» самого имама Шамиля.
Шамиль никогда и никому не позволял в своем присутствии клеветать на горцев, очернять память правоверных мусульман ложью о «сдаче в плен».
Боевой дух воина-полководца Шамиля до конца жизни не был сломлен. Об этом красноречиво свидетельствует генерал-майор Б. Ф. Гринфельд в своем донесении о прибытии и пребывании Шамиля в Калуге от 22 ноября 1859 года (№ 107):
«При одном случае во время приличного разговора некто спросил Шамиля, в каком направлении теперь его воинский дух.
Шамиль отвечал, что под старость он желал бы насладиться спокойствием, но, если бы услышал выстрелы и стук оружия, не вытерпел бы и бросился бы в пыл битвы».
Сложно представить свидетельство, более точно характеризующее Шамиля. Ратный дух имама, по-прежнему готового «броситься в пыл битвы», был непоколебим, разум – крепок, вера – глубока.
Тщеславие, хвастливость, позерство, присвоение незаслуженной славы, клевета на мертвых – противоречит ценностям ислама, законам жизни кавказских горцев. М. Ю. Лермонтов писал в очерке «Кавказец»: «…горцы… в плен не сдаются, тела свои уносят».
После описанной Захарьиным неподдельной реакции имама, после его искреннего негодования на ложь о Хаджи-Магомете клеветать о «сдаче в плен Шамиля» может только невежественный «историк».
Шейх Шамиль, Имам Шамиль,
Полководец Шамиль, Воин Шамиль
Не предавал Веру;
Не предавал свою праведную Жизнь и борьбу;
Не предавал Кодекс чести горского воина;
Не предавал героически погибших мюридов …
Имам Шамиль в плен не сдавался.
Вопрос к читателю:
А Вы как считаете?